Мой дорогой друг!

Если тебе сразу же не понравилась эта книга, брось ее и не читай! Не порти себе глаза. Да и настроение тоже! Просто она не для тебя! Это как еда: кому-то нравится кислое! Кто-то любить соленое, мальчишкам нравится сладкое. И я был когда-то мальчишкой. И я ел сгущенку банками! Теперь я ем ее "глазами" так как что может быть приятнее разглядывания щекастого мальчишки уплетающего что-то вкусненькое.

Ты молодой и тебе этого не понять. Когда-то и я не понимал пенсионеров сидящих у окна и разглядывающих прохожих. И теперь, когда я сам уже пенсионер, я с наслаждением смотрю и на двоечников не спешащих в школу и их пап и мама торопящихся на работу. Но не об этом хотел я тебе рассказать. 500 лет тому назад жил очень хороший человек Мишель Монтень. Он был француз. Но его так полюбили и в Германии, и в Англии и в Испании, что он стал почетным гражданином всех столиц Европы! Он не изобрел пороха, не придумал бумагу и огнемет, он не завоевывал чужие страны и не двигал границы своей страны. Монтень был просто хорошим человеком. И этот Мишель /по-русски "Мишенька"/ написал три хорошие книги "Опыты". Но не по химии, и не физические опыты… Он собрал весь опыт своей интересной жизни и подарил всем нам, читателям. Предупреждая одних: "Не ходи туда! Шею сломаешь!" Или наоборот: "Вот оно, твое счастье!" Люди всех возрастов взахлеб читали эти "Опыты" и становились мудрее. Для этого он и писал их будучи тяжело больным человеком. По его собственному признанию за всю свою жизнь он ни разу не вышел из дома /из-за почечных колик./ Но он знал все, что творится вокруг. И не на бытовом уровне, кто что съел и у кого какие дети. Но не лучше ли тебе самому почитать Мишеля Монтеня. Ведь он как и Бальзак писал ДЛЯ ВСЕХ! И для старых и для молодых. И они знали, что книги их настоящее сокровище! Но не будем об этом. Если захочешь прочитать, то достанешь этих классиков литературы. А если ты сонный да ленивый, не порти глаза. Иди лучше смотреть телевизор. Там думать не надо: сиди себе, да смотри. С компьютером тоже думать приходится, но еще Монтень говорил что книга… Нет! Лучше сам прочитай! Ведь книги, путешествия, да еще сами люди это и есть Школа жизни.

... Школа, ту что посещали,
А значение слова "Школа" лишь немногие узнали.
"По ступенькам вверх! К триумфу!" вот что "Школа" означало,
До сих пор еще театр называется "ла Скала"

Иди сынок, погуляй! Но когда подрастешь и останешься без работы, не попрекай окружающих тем, что они счастливы и сыты, в то время как ты мерзнешь от голода. Пока ты болтался по улицам и не знал чем заняться, другие дети учили языки, что-то мастерили и строили. Пока ты дрался с мальчишками, они готовились к жизни, учились быть людьми. И если тебе не нужен Монтень, Бальзак, то я тебе тем более не нужен. Иди лучше дергать за косы подружек или играй с собаками… Может они научат тебя дружбе и доброте. Но, что это я? Это от старости: начну одно, а думаю о другом. Ты уж прости меня, старого бездельника.

Так вот я про Рустама хотел сказать…

Когда-то я был тренером по борьбе. И совсем как Харлампиев, я собирал приемы борьбы и бокса по всей стране. Был я и в Грузии, Армении, Азербайджане и на Украине, Карелии и на Черном море… И где бы я ни был, в Осетии или на Волге, я всегда старался сойтись с людьми. Многие принимали меня как родного. Так я стал Дедушкой и для татар и для немцев, для китайцев и даже для японцев. Ну а про корейцев и говорит нечего. Я решал даже семейные споры, а это значит, что я был старшим в семье. Так я стал различать Канов и Паков, Анов и Ли, Хванов и Кимов. И у каждой семьи свои правила и традиции, обычаи и судьбы. На моих коленях пересидели мальчишки из Вьетнама и Индии, из Африки и Севера /якуты и тунгусы, гольды и орочи/. А какие они все разные, дети Монголии и буряты, киргизы и русские…

Ты, конечно знаешь, что у корейских детей огромная голова и маленькое тело. Голова остается такой же большой, а тело догоняет голову становясь все более пропорциональным. Впрочем, не всегда. А спят они на полу. И спят на спине раскинув руки и сжав кулаки. Но это лучше один раз увидеть, чем читать в книжке, так как никаких слов не хватит, чтобы описать такое. Они очень редко плачут. Но если уж ревут, то громче их только паровозный свиток. Ревут они недолго. А успокоившись, как-то сразу смотрят на тебя таким осмысленным взглядом, что не по себе становится. У них очень хорошая память. И помнят они и хорошее, и плохое. Совсем как слоны в Индии. И еще они очень крепко спят. Чтобы разбудить их посреди ночи нужно очень крепко поработать. Но проснувшись, они как-то сразу, мгновенно понимают где находятся и что нужно делать. В этом отношении с ними легко и просто. Зато совсем не просто подружиться с корейскими мальчишками. Во-первых, они очень вежливые и близко к себе не подпускают. Можно целый год верить в то, что Русам мой друг. Но случись что-нибудь, и тут-то ты и почувствуешь "расстояние между ними". Дескать, извини дедушка, но… И стоишь как водой облитый. Зато если подружишься… такие тайны узнаешь: и где у него спрятана пробка от графина, и какой Вовка глупый, и как они кошку пытались засунуть… Но, это их тайны. И я не имею права болать об этом. Мальчишки доверились мне, а мне это дорого. И потму обязывает меня больше чем Договор составленный у юриста.

Итак, на моих коленях пересидели дети разных стран и наро-дов. Родители рассказывали им свои народные сказки, предания, легенды и даже свои собственные истории. И хоть я не могу еще отличить уйгура от дунгана, а менгрела от хевсура, все равно я уже не тот, что раньше. Я стал богаче, если не умом, то опытом жизни. Монтенем мне не стать. Да, мне это и не надо! Он, Монтень, француз и писатель. А я, просто Дедушка Петербургский. И здесь нечего добавить, и нечего отнять. А отнять у меня легко: я больной и слабый. Зато не отнять у меня память, о тех счастливых днях и минутах когда дети негров и китайцев, жителей острова Калимантан и Апшеронского полуострова совали мне в руку что-нибудь вкусненькое. …А я из вежливости, старательно жевал, лихорадочно вспоминая что это было: крыса жареная на палочке или ворона сваренная с перьями, зато с "дымком". А как "восхитительны" были ракушки с Финского залива которыми угощали меня мои детки. На улитках я, правда, "сломался". Чернокожий Алеша из Гвинеи /окончивший китайскую школу!/ простил меня и только снисходительно улыбался закусывая кузнечиками. А картинка была что надо: араб с русской фамилией, отслуживший уже армию, ссорится из-за кишок с такими же смуглыми детьми, но рук никто не распускает. Глазами сверкают, немного рычат… Но все в "рамках". Такое я видел только в г. Иваново, в интернациональном детском доме, где собраны дети со всей планеты земля. И опять я не туда поехал. Речь то шла о восприятии мира и о том какое оно у всех разное. А какие разные у всех сказки!

Через них я постигал душу народа. Через детей я пытался понять их суть. Через еду /иногда очень рискованную диэту/ я как бы оказывался в Китае /что по японски означает "волшебный", причудливый, диковинный, удивительный, неожиданный и непри-вычный/. Пересказывать эти сказки бесполезно. Это уже будет НЕ ТО! Какая разница: кто кого съел и за что! Это так называемая голая "инженерная информация! полезная, но не нужная. Суть литературы в другом: через тщательно отобранные факты, через "волшебные картины" нарисовенные воображением, погрузить читателя, как в колодец! В вымышленный мир настолько похожий на не настоящий, что опомнившись от "гипноза" читатель на Невском или на Васильевском острове обязательно узнает и Плюшкина, и Чичикова, и "Кувшинное рыло", и Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем. Но у каждого читателя "СВОЙ" Русам, свой Ноздрев, свой Копейкин. И хоть у каждого он "свой" и хоть все они "разные" но этот вымышленный город с вымышленными людьми живущие своей "призрачной" жизнью иногда реальнее нас с вами. И они учат нас жить. Не ошибаться там где поскользнулись они, не ходить туда где они уже были, потому Монтень и назвал свои книги "Опыты". Потому я и пишу про Рустама чтобы вы, мальчишки, не делали глупостей которые сделали в свое время, я, Дедушка Петербургский, мой внук Рустам, да и ваши родители тоже. Это сейчас они такие большие и умные. А они так же как и вы: любили и ненавидели, ссорились и мирились, целовались и плакали. Вся наша жизнь одна большая Школа.

"По ступенькам ВВЕРХ! К триумфу!" Вот что "Школа" означала… Если перефразировать поэта Чили Пабло Неруду: "Куда подевался мальчик, которым был он, Рустам, когда-то?"

Не так уж часто хожу я по улицам /из-за болезни/. Но когда я выползаю из квартиры, я жадно вглядываюсь прохожим в глаза: Где ты, Алеша из Нигерии, окончивший китайскую школу и отслуживший в Советской Армии? Где ты Юрик Милов, житель Финляндии овладевший финским, китайским, шведским и английским… Где дети Русли, жителя острова Калмантан, где Райнер Цибелл берлинский мальчишка с лицом татарина, где татарин из Казани с русской фамилией Сережа Осипов… Что сделали Вы с теплом от моих коленей? Я Ваше тепло сохранил и умножил. И возвращаю его вам и вашим детям в виде "Опытов". Это уже ваше дело читать их или нет! Не ходите дети, туда где подорвались на мине Дима Краузе ("кудрявый" по-немецки) и Гоша Костанди (русский с грецкой фамилией)… Где вы все, дорогие мои. Я так люблю вас всех. На то я и дедушка петербургский. А так хочется встретиться с вами, и с теми кто сидел у меня на коленях, и с теми кто сам сидит на коленях родителей выросших в одной семье школы Мужества и Добра, Стальной школы, Школы настоящих мужчин, бывшего тогда клуба дзюдо "Дружба" с улицы Софьи Ковалевской г. Ленинграда (еще не Санкт-Петербурга).

Итак, мир вам, дети мои. Вы навсегда останетесь в моем сердце. И те кто гордился мной, и те кто остался мной недоволен. На том свете мы все будем равны. Этому учит мудрость Востока. Этому учит и наша родная культура, которая НЕ ДЕЛИТСЯ ни на народы, ни на страны, ни на племена и квартиры.

Ведь слово "культура" означает по-латински "возделывание, обработка, ухаживание". А в подтексте это надо понимать как "при минимальных затратах максимальная прибыль" /и не всегда в виде монет и бумажек/.

Так как же может культура делиться на запад и восток, на греков и римлян. При желании можно поделить и телевизор, и велосипед, и автомашину и даже детей. Но колеса, рама и велосипед это не одно и тоже. Человека тоже поделили на "клетки" и "психологию"… Поделить-то поделили, а собрать не успели. Да так и забыли соединить душу и тело. За телом ухаживают как за автомобилем набивая голову латынью и греческим, эвристикой и элоквенцией. А прививку от жадности так и не сделали. Ну, Бог им судья. Что посеяли то и пожнут. Когда-нибудь старенький Рустам, умирая, попросит сына дать попить, а сорокалетний дядька ответит ему басом: "Извини, папочка, мне некогда. Я спешу на доклад о ,,немональной ябности в козелоповом аблемане". И убежит жуя на ходу колбасу вместо вороны с перьями". "Се ля ви". Такова жизнь. И обижаться тут нечего. Все равно будет так как будет. Дедушкам положено ворчать. А внукам положено сердиться. Так было, так и будет. И тут уж ничего не сделаешь. Но, как сказал Сирано де Бержерак: "И все-таки я бъюсь!"

Постскриптум: "А так иногда забавно смотреть как какой-нибудь русский Сережа Тарасов вдруг берется за корейский язык и старательно выписывает в толстую тетрадку непривычные для его слуха слова ,,кан ден чель". …Кровь далеких предков просыпается в русском теле, а душа его, собранная из ,,кусочков", тоскует о диковинных храмах которые видел он только в кино да на картинках. А синеглазая девочка с льняными волосами вздрогнет вдруг от знакомого до щемящей боли и такого рода ,,коннитива". …И замрет на секунду, будто прислушиваясь… Это генная память рода Мацияма ненавязчиво, но властно ввергнет ее в призрачный мир ,,де жа вю". То что было НЕ СО МНОЙ! ПОМНЮ!"… Перебирая нежные пальчики ребенка с Кубы я нечаянно разбудил в ней воспоминания о России родины предков. И это было такое неземное ощущение блаженства, сравнимое только с радостью художника решившего сложную композиционную задачу, непонятную для непосвященных

"Я согрел тебя в своих ладонях…
…И оттаяла душа…
Распустилась, расцвела…
Корни мне пустила в сердце…"

Мой приемный отец спросил меня как-то: "Кто больше отец? Кто родил или тот кто воспитал? …Слово "воспитал" означает "ЕСТЬ ВМЕСТЕ!" ЗА ОДНИМ СТОЛОМ!" В древности это означало: "ТЫ НАШ!" Так как за стол пускали не всех. А слово "стол" означает "возвышение" (для жертвоприношений!). Угощая другого хозяин ЖЕРТВОВАЛ своими запасами (иногда последними!). Очень жаль что "современные дети" этого не понимают. Они привыкли "брать" не отдавая. Но не будем об этом. А то еще обидится кто-нибудь. Итак, слушайте:

    ГОРЬКИЙ ХЛЕБ

    Однажды меня похвалил сосед:
    Как легко ты поешь, поэт!
    Скажи нам скорее… Открой нам секрет:
    Откуда слова ты берешь?

    Ты рот раскрываешь, а песня сама
    Как пиво из бочки течет?!.
    Готовы мы слушать тебя до утра
    Нас хмель так в плен не берет!

    Ты пел нам о дружбе, войне и любви…
    Ты долг нам сыновний воспел.
    И даже я, известный буян!
    Тебя перебить не посмел.

    Прощупал ты души наши до дна
    Их в кровь бередил! как гвоздем.
    Ни разу не щупал ты наш кошелек,
    А, впрочем, я не о том!

    Меня просили друзья передать
    Тебе наш нижайший поклон.
    Что касается меня самого…
    Без боя тобой я сражен.

    Милый поэт! Я стеснялся сказать…
    …Не знаю, с чего и начать.
    Мне стыдно, конечно, но нам всем давно
    Захотелось поэтами стать.

    Мы даже пытались тебе подражать:
    Луной любовались в окно.
    Вздыхали, пытались подолгу не спать…
    …Не помогало нам даже вино!

    И вот мы решили: раз нет у нас
    Таланта людей покорять,
    Насильно, как ты! Не умеем /пока!/
    Всех плакать навзрыд! заставлять,

    Мы просим тебя нам, НА ВРЕМЯ! продать
    Свой редкий и нужный талант.
    Вот золота бочка. И бочка вина.
    Мы их не попросим назад.

    Все честно! Подвоха напрасно не жди!
    Я все ж, как никак, КОММЕРСАНТ!

    С отказом, поэт, не спеши! Обсуди
    С женою решен свое.
    Я слушаться буду тебя… как Отца!
    Крепче камня решенье мое.

    Не бойся! Я выполню клятву свою:
    Научишь меня ремеслу,
    Мне денег не жалко: тебя во весь рост
    Из золота я отолью!

    Второй, молодой, но богатый скупец
    Соседа плечом оттолкнув
    Пробрался вперед /проклятый скопец/
    Как РАВНОМУ… МНЕ! подмигнув

    Изогнувшись всем телом и сняв свой берет
    В глаза мне смотрел изголясь.
    В глазах черепашьих пришторен был свет
    /Червяк в них сидел, затаясь…/

    Он жалом змеиным свой рот облизал
    Скривив его запятой.
    Невнятно проблеяв, он что-то жевал,
    Загнусил тряся бородой:

    Мы слух свой, изнеженный звоном монет,
    Решили как ты, воспитать.
    Раз ты нам не ровня, ты, нищий поэт!
    Мы деньги велели раздать.

    Давно мы хотели тряхнуть стариной
    И всем, по заслугам! воздать.
    Теперь, как и ты! не трясем мы мошной
    Тебе теперь нас не достать!

    Давно мы сравнялись с тобой головой
    И зря ты всех нас презирал.
    Не хвастались мы и красивой душой
    А ты где венок свой достал?

    Лавровым листом я и суп заправлял
    И в церкви, где надо! курил.
    Я не был шутом! Я не забавлял
    Народ свой! И я не дурил!

    Сосед мой, увидя что я взбеленясь,
    Рукою нашаривал нож.
    Увел меня в сторону, тихо смеясь:
    Не ешьте его! Этот гусь нехорош!

    Конечно, не прав, золоченый осел!
    И все же не ссорьтесь Вы с ним.
    Он бывший палач, этот старый козел.
    И любви мы его не хотим.

    Одними губами сосед зашептал:
    Не зря здесь "колбасник" сегодня шнырял.
    Он с плахой венчает… Топор его друг.
    Для них выбирал он друзей и подруг.

    Глазами, ушами… Он всех нас вокруг
    Как кур перещупал… без попомщи рук.
    На рынке с утра он! Кого-то искал
    /Он курицу в суп пожирней выбирал!/

    Как крыса в подвале… Снует как челнок!
    Так Смерть собирает свой страшный оброк.
    Сотни людей в заколдованный круг
    Он втолкнул Языком! без помощи рук.

    На дыбе повисли жена друга, друг
    И это коварство сошло ему с рук!
    Сгорели в костре и тела тех людей
    Что Жизни учили его сыновей.

    Затем, распрямившись, сосед мне сказал
    /Так громко, что даже шпион услыхал!/
    Высокую радость желая понять
    Пытались, поэт, мы тебе подражать.

    Дети! ЦВЕТЫ! Их бы НЮХАТЬ! Смотреть…
    Негоже купчихе трех дочек иметь.
    Убытков от двух мне б хватило навек!
    А их у меня… Целых 5 человек!..

    Всех замуж я выдал: наследство роздал!
    Для них я у старости годы украл.
    Теперь я в гости к внукам хожу
    На счастье, ЧУЖОЕ! Я хмуро смотрю.

    Гляжу из подлобья, как сыч из дупла:
    На черта мне доля такая дана!
    Имел бы, как все! Не зверей! Сыновей!
    Опять это слово! РТОВ! …Иль детей?!.

    На рыночной площади будешь стоять
    Как память о наших делах.
    Ты будешь нашу славу охранять!
    А мы богатство твое умножать.

    Итак, ты согласен?! Ну, молодец!
    Снимай же скорее, мешок.
    Бери свои бочки! Помоги нам, отец.
    А ты гони нам должок!

    К мешку со стихами ведро ты прибавь
    Из которого песни ты льешь.
    За эти же деньги детей ты заставь
    Понять? "Как ты все же поешь?!".

    Все очень просто! Я им отвечал.
    Ты прав, был мой честный купец.
    Сидит во мне черт, проклятый шельмец!
    Это он мне стихи нашептал.

    Не надо мне мучиться, рифму искать,
    Знай только рот раскрывай!
    А мне остается по рынку ходить…
    …Червонцы с земли поднимать

    Не понял насмешек наш честный купец.
    В сомненьях весь /за бедный рассудок мой!/
    Пошел за советом к жене наш мудрец
    Качая неспешно как слон! головой.
    Опять я остался один, без гроша!
    С мечтою о мясе, куске.
    Голодный как пес! Пылала душа!
    И снова я в вечной тоске,
    Смеялся и плакал от счастья я
    Когда похвалили меня.
    Песни мои, что так любы для вас!
    Но, каторга… Для меня!
    Кто знает кроме меня самого
    Как трудно мне горе петь.
    И разве Жизнь Одного
    Можно на всех разделить?!
    Вы думали? "Пел я?!." не пел, а КРИЧАЛ!
    То БОЛЬ захлестнула меня,
    Стихи сочиняя, я СЫНА РОЖАЛ!
    Но Мука моя НЕ ВИДНА!
    Талантом на каторгу я обречен
    Я должен работать как вол.
    От вас НЕПОНЯТНОСТЬЮ я отделен,
    К тому же я гол как сокол.
    Я чаще даже завидовал вам
    Чем думали вы обо мне.
    Хоть вы и внимаете горьким словам
    Заботитесь лишь о себе!
    Не зря так боялся купец пожилой:
    Шпион тот и вправду злодей был лихой.
    Он сыщиком не был! Доносчик простой
    Хоть телом богат, да душою гнилой!
    Не мог он похвастать женой удалой:
    Она, как и он! С душонкой рябой.
    Не телом, не разумом он всех нас поразил
    А тем как он ловко слова извратил.
    На наших глазах расставлял он силки.
    Влетели в огонь мы как мотыльки.
    Мы сами влетели! Он нас и не звал!
    С рассеянным видом он рядом стоял.
    Поверили мы? "Он добра нам желал!"
    /Костру он ЖИВЫЕ ДРОВА поставлял!/
    А как провокатор красно говорил:
    И даже меня, дурака, убедил:
    "Я буду стараться! А ты как дитя
    Секи за провинности розгой меня!"…
    На разных планетах поэт и делец.
    К жене за советом пошел наш мудрец
    Мне жалко его: он ведь тоже отец!
    Старался купец для СВОИХ! Для детей!
    А я, без остатка! Сгорю для людей?
    Он был в ту минуту мне брата родней
    Дай бог, простаку, побольше друзей.

    На черта я вспомнил слово "друзей!"
    Когда-то мне было оно всех милей!
    Но стало оно мне измены подлей
    С тех пор как познал я коварство "людей".

    Жестоким искусством палач с детства владел
    Он в школе один, целый класс "подсидел!"
    Денег за подлость шпион не имел:
    Казалось ему: "он всем миром вертел!?"
    Все смелого ждали: "Змей любит Еж!"
    И смелый нашелся! Я поднял нож!
    Прав был купец: "Этот гусь нехорош!"
    Я спас сыновей раздавив эту вошь.

    И я не жалею! Сынок! Дорогой!
    Прости старика! Мне так нужен ПОКОЙ!

    Не так уж безумен поступок был мой:
    Ты СТАЛ УВАЖАТЬ МЕНЯ? Правда, родной!?.